Насилие в семейных отношениях представляет собой комплексный социальный феномен не только по причине сложного переплетения гендерных ролей и вкладов в совершение насилия мужчинами и женщинами, но также в силу длительной динамики формирования агрессивной коммуникации в семейных отношениях. Особенно это касается расширенных семей, где родители одного из супругов живут на одной площади с молодожёнами.

Стрессовое состояние личности может сопровождаться проявлениями как депрессии, так и повышенной агрессивности, что может выражаться в насильственных действиях по отношению к другим людям, в частности к представителям ближайшего окружения. Кроме того, культурные стандарты поведения изменяются и искажаются, этические нормы в социальных и межличностных отношениях в определенной мере деградируют. В частности, «право сильного» приобретает все более распространенный и легитимный характер и может выражаться в прямом насилии над личностью, как моральном, так и физическом.

Эти и другие факторы внешнего характера оказывают существенное влияние на жизнедеятельность молодой семьи, ее психологическую устойчивость, накладывают отпечаток на личностные особенности молодых супругов, способствуют созданию более напряженной психологической атмосферы в семье, которая вступает порой в качестве провоцирующей основы для разрешения конфликтных ситуаций, в том числе с применением насилия.

Одним из самых распространенных представлений о семейном насилии является то, что якобы насилие осуществляется лишь в неблагополучных семьях. Но насилие может быть системой общения в семье любого статуса и уровня доходов. У человека, пережившего или переживающего психологическое насилие, формируются черты травматической личности. Приобретение этих черт при отсутствии осознания и анализа ситуации происходит незаметно для самого человека. 

Лучшим экспертом семьи является она сама. Члены семьи знают о себе и своих контактах друг с другом намного больше, чем рассчитывающие постичь это социальные работники, и потому принимаемые решения могут быть эффективными только в том случае, если члены семьи являются союзниками в процессе обсуждения и решения проблем [1,с.525]. А какой союзник из личности, подвергающейся домашнему насилию, либо являющейся агрессором в семье?

Люди, травмированные домашним насилием, обычно живут в плену типичных иллюзий. И если не проводить профилактическую работу с будущими супругами, с молодожёнами, с молодыми родителями – с членами молодых семей – проблема домашнего насилия выходит за рамки отдельной семьи и становится глобальной социальной проблемой.

Прежде всего, необходимо сказать о том, что женщины - жертвы насилия обычно не спешат прекратить развитие пагубной, а иногда и опасной для жизни, ситуации домашнего насилия[2, c. 17]. Они стараются скрыть происходящее, но агрессия и недовольство позицией жертвы находит выход и прорывается в самых неожиданных проявлениях: от аутоагрессии до насилия над другими членами семьи, над собственными детьми или домашними животными.

Важно отметить, что женщины не только являются жертвами межличностного насилия и убийств, но и активно совершают межличностное насилие. В настоящее время криминологи и психиатры отмечают тенденцию к росту преступной активности женщин. Более 200 исследований в разных странах свидетельствуют о гендерной симметрии в совершении насилия мужчинами и женщинами в межличностных отношениях[3, c. 26].

Проникнуть в пространство частной жизни, в закрытую сферу личных отношений сложно, увидеть подлинную картину в комплексе представляется затруднительным без наличия у респондентов мотивации к сотрудничеству.

В нашем случае проводилась практическая работа именно в отношении последствий уже произошедших актов семейного насилия. Мы видели своей основной задачей, во-первых, выявление существующих актов насилия в жизненном опыте респонденток, а, во-вторых, запуск процесса критического анализа ситуации и самоанализа у женщин - жертв домашнего насилия. Ибо только через осознание проблемы можно прийти к её решению. Реадаптация женщин - жертв домашнего насилия проходила в формате тренинга по разработанной нами программе.

Тренинги личностного роста и повышения стрессоустойчивости проходили в учебно-консультационном центре на базе филиала Московского психолого-социального института в г. Люберцы, с апреля 2007 года по январь 2009 года. Состав одной тренинговой группы – от 10 до 15 человек.

Всего в работе тренинговых групп поочередно приняло участие 348 женщин в возрасте от 27 до 35 лет, состоящих в зарегистрированном браке. Выборка была целенаправленной. Основные взаимосвязанные параметры выборки разработаны Госкомстатом РФ: место проживания, пол, возраст, образование, количество детей. В числе дополнительных параметров: брак (первый или повторный), расширенная семья, профессия, занятость. 

Согласно заявленным параметрам, характеристики выборки представлены в процентах в таблице 1.

Таблица 1

Фундаментальной основой тренинга стал взгляд на проблему агрессии и домашнего насилия с позиции экзистенциального анализа.

Если относиться к семье как к ячейке общества, имеющей свою структуру, свои элементы, свои функции, то рассмотрение проблемы семейного насилия приобретает особенные черты по сравнению с другими видами насилия в социуме. Это, своего рода, дисфункция семьи. 

Конфликт — нормальный компонент здорового течения семейной жизни. Он должен играть конструктивно-созидательную роль в стабилизации функционирования семьи. Загнанный внутрь, конфликт может действовать разрушительно на психологическое состояние и физическое здоровье всех членов семьи. В то же время конфликтная ориентация, отсутствие культуры компромисса, неблагоприятное стечение обстоятельств могут вывести процесс из-под контроля и придать ему разрушительный характер[4, c. 23]. 

По нашему мнению, насилие есть крайняя форма проявления конфликта. В нашем случае, это был внутрисемейный конфликт, где агрессором выступал супруг, а жертвой - супруга. И, как следствие, имело место разнонаправленное проявление агрессии супругой в отношении других членов семьи.

Общепринятый в социуме взгляд на агрессию причисляет ее к числу человеческих пороков, и это не случайно. Очевидно, что в социальной жизни проявляемая человеком агрессия играет роль деструктивного элемента, который вносит в жизнь общества компонент неуправляемости и непредсказуемости. В обществе не принято быть агрессивным[5, c.56]. 

Если взглянуть глубже, можно увидеть, что проявление агрессии, за исключением случаев тяжелых психопатических отклонений, связано с блокированием одного из основополагающих движущих мотивов личности, однако практически никто не задумывается о причинах ее возникновения и способах адекватного использования «послания», которое содержит в себе агрессия.

Одним из ключевых понятий в экзистенциальном анализе является так называемая «исполненность»[6,c.68] жизни, то есть такое ее проживание и переживание, которое ощущается человеком как хорошее и правильное, наиболее соответствующее лично ему, приносящее чувство глубокого удовлетворения результатами его деятельности, осмысленное и важное не только в настоящем, но и для будущего. Для того чтобы человеческая экзистенция могла «исполниться»,  у человека должна присутствовать готовность жить свою жизнь, которая означает возможность действовать, двигаться в сторону того, что его в жизни притягивает, интересует, манит: человеку нужна мотивация – побуждение к движению. Опыт работы Альфрида Лэнгле[7,c.69] с самыми разными пациентами показал, что для исполненной экзистенции  людям необходимо выполнение четырех основных условий, выстроенных в некоей иерархии. Они получили название экзистенциальных фундаментальных мотиваций.

Короткая формулировка этих мотиваций звучит так:

1ФМ – мочь, быть;

2ФМ – любить, жить; 

3 ФМ - иметь право быть самим собой;

4 ФМ - действовать осмысленно. 

Агрессия «представляет собой специфическую копинговую реакцию», – пишет Лэнгле[8,c.115]. «Ситуативный возбудитель агрессии - чувство безысходности». Когда человек чувствует, что он не может избежать угрозы, у него происходит активизация агрессии. Подобные ситуации могут затрагивать различные измерения экзистенции, и тогда чувство, возникающее в результате блокады фундаментальной мотивации (ФМ) может звучать по-разному:

– «Я больше не могу этого выдержать» (для 1ФМ);

– «Мне не хватает тепла и близости в отношениях» (2 ФМ);

– «Я чувствую неуважение к себе как к личности» (3ФМ);

– «Ситуация бессмысленна, и из нее нет выхода» (4ФМ).

Каждому из этих чувств соответствуют свои виды агрессии, которая проявляется в различных формах агрессивного поведения[9,c.126].

В ходе проводимого нами предтренингового анкетирования для женщин по разработанной нами методике (см. Табл.2) были получены следующие результаты (в %).Таблица 2 (в %)

Большинство женщин (84%) подвергаются различным формам экономического насилия (зафиксировано хотя бы одно проявление насилия).

Более трети женщин (37%) вынуждены постоянно или время от времени просить мужей, чтобы те дали им денег или отчитываются перед мужьями обо всех или большей части расходов. Доля таких женщин практически одинакова в семьях с разным материальным положением.

Повышенный уровень насилия тесно связан с неравномерным распределением домашней работы (женщина несет на себе весь или основной груз домашней работы) и семейным бюджетом, при котором муж регламентирует расходы («отдает жене часть денег»).

13% женщин находятся в условиях жесткого экономического насилия, при которых их уязвимое и зависимое материальное положение сочетается с интенсивными угрозами и унижением со стороны мужей.

Более 70% опрошенных женщин испытывают при общении с мужем различного рода чувства психологического дискомфорта (такие как напряжение, тревога, неуверенность в себе, бессилие, зависимость и пр.).

Каждая пятая женщина при общении с мужем испытывает безысходность, каждая седьмая – страх, каждая восьмая – бесправие.

Более половины женщин:

считают, что их мужья, хотя бы время от времени «унижают или пытаются их унизить, оскорбить, «поставить на место» (57%),

оскорбляются мужьями в нецензурных выражениях (51%),

испытывают со стороны мужей уничижительную критику своей личности («плохая жена», «плохой характер», «плохая хозяйка», «глупая» и пр.) (53%)

16% женщин находятся в ситуации постоянного и интенсивного психологического давления со стороны мужа. В этих семьях различные ресурсы, включая материальные, в большей степени, чем в среднем, сосредоточены в руках мужей. Здесь, как правило, семейные расходы регламентируют мужья, нагрузки по выполнению домашней работы лежат на женах.

Почти 90% опрошенных женщин являлись свидетелями сцен супружеского психологического насилия или среди своих родителей, или среди своего нынешнего окружения.

Больше половины женщин (58%) подвергались физической агрессии со стороны мужей.

Число женщин, обратившихся к кому-либо за помощью, после того, как муж их побил впервые, ничтожно мало. Самая распространенная реакция женщин – обида.

Только 1% женщин, пострадавших от физического насилия обращались за помощью в кризисный центр, еще 6% считают, что такое обращение было бы им полезно.

Подавляющее большинство женщин (93%), испытавших различные виды насилия, считают вероятным, что в дальнейшем насилие будет продолжаться.

Исходя из приведённых фактов, мы сделали предварительные выводы о том, что женщины в нашей выборке склонны предполагать только негативное развитие событий своей семейной жизни. И, как следствие, оправдывать собственные агрессивные действия в отношении других членов семьи тем, что «нужно выпустить пар», «разрядиться» и прочее. Согласно нашему исследованию, это 82% женщин выборки.

Согласно результатам анкетирования участниц, они используют в отношении детей и престарелых родителей, в основном, психологическое насилие. В нашей выборке это 60% женщин. Физическое насилие, как ответная реакция женщины на жестокое обращение с ней супруга, отмечалась 30% участниц нашей выборки. Это могли быть шлепки, толчки или подзатыльники, которые раздавались женщинами – членами нашей выборки – детям или родственникам, которые проживают с ними на одной площади.

В проводимом нами тренинге происходила переориентация самосознания женщин-участниц с позиции жертвы на уровень самостоятельной личности, способной принимать решения и нести за них ответственность.

В программу тренинга мы включили:

Ролевые игры, направленные на осознание женщиной своей позиции в конфликте. Блок завершал видеоразбор игр, как необходимое условие взгляда на своё поведение со стороны и получение продуктивной обратной связи от группы и от тренера.

Методы самоанализа, в ходе проведения которых участницы визуализировали своё состояние и при помощи тренера могли менять отношение к себе и к собственной семейной ситуации. Кроме этого, происходило смещение мнения участниц о себе с негативного на позитивное.

Резюмирующее анкетирование по результатам проведённой работы.

В таблице 3 представлены результаты заключительного просттренингового опроса женщин – участниц тренинга.

Таблица 3 (в%)

В результате заключительного анкетного опроса по окончании тренинга были получены следующие цифры:

89% участниц, то есть, абсолютное большинство, признали свою нынешнюю позицию жертвы непродуктивной и выразили готовность к изменениям собственных личностных качеств в позитивную сторону.

Участницы пересмотрели своё отношение к проявлению агрессии в отношении своих детей и родственников, которые проживают с ними. Акценты восприятия процесса насилия сместились: 

45% участниц отметили повышение стрессоустойчивости в ситуациях конфликта;

57% участниц изменили тактику поведения с мужем и с родственниками с заискивающей или манипулятивной на открытый диалог;

78% женщин перестали выказывать агрессивное поведение в отношении родственников и детей;

96% участниц отметили повышение самооценки.

Согласно этим результатам, можно констатировать успешность нашей работы в отношении большинства участниц:

Снижения ответной агрессивности женщин – жертв семейного насилия по отношению к детям и другим членам семьи,

Повышение уровня самооценки с заниженного до адекватно высокого,

Изменение поведенческих шаблонов поведения женщин с «жертвенных» на «диалогические».

Повышение уверенности в своих силах и личностный рост.

На основе проведенного исследования можно сделать вывод о трудности выделения какой-либо четкой социальной или профессиональной группы женщин, которые в наибольшей степени страдают от домашнего насилия со стороны своего супруга, и поэтому могут быть выделены в определенную группу риска.

Расширенная семья и постоянная напряженная атмосфера провоцируют проявления агрессии женщиной, которая сама страдает от систематических актов насилия своего мужа.

Но молодая женщина не готова мириться с проявлениями психологического (а тем более, физического) насилия, знает свои права, готова к изменению своего положения, работе с психологом и, в том числе, к диалогу с партнером, со стороны которого она испытывает насилие. В то же время, экономическая зависимость женщины, отказ от своей жизни ради интересов семьи способствуют осуществлению насилия со стороны мужа.

Можно сказать, что «привыкание к насилию» со стороны жертвы, возведение его в культурную норму, является главным фактором, способствующим долговременному насилию со стороны супруга. Изменение культурной нормы – вопрос длительного времени. Решающими факторами здесь могут стать образовательные программы для мужчин и женщин, а также введение в российское законодательство понятия «насилия в отношении зависимых членов семьи».

Прогнозировать дальнейшие изменения в семейной ситуации участниц проведённой нами тренинговой работы можно только при условии организации консультативных встреч-семинаров и с участницами, и с их родственниками, и с мужьями, которые в данной работе охвачены не были, поскольку цели данного исследования – личностный рост и повышение стрессоустойчивости женщин – жертв домашнего насилия – достигнуты.

Список литературы

Саралиева З.Х. Программа и тексты к учебному курсу «Семья – клиент социальной работы». Часть 1,с. 525. Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2002.

Straus M.A. The controversy over domestic violence by women: a methodological, theoretical, and sociology of science analysis // Violence in intimate relationships / Ed. by X.B. Arriaga, S.Oskamp. California: Sage, 1999. P.17.

Straus M.A. The controversy over domestic violence by women: a methodological, theoretical, and sociology of science analysis // Violence in intimate relationships / Ed. by X.B. Arriaga, S.Oskamp. California: Sage, 1999. P.26.

Давыдова Н.М. «Глава семьи: распределение ролей и способ выживания» // Общественные науки и современность. 2006. №4. с. 23.

Давыдова Н.М. «Глава семьи: распределение ролей и способ выживания» // Общественные науки и современность. 2006. №4. с. 56.

Лэнгле А. «Экзистенциально-аналитическая теория личности» // Генезис, 2005. ISBN: 5-98563-026-9, с. 68.

Лэнгле А. «Жизнь, наполненная смыслом» // Генезис, 2008. ISBN 978-5-98563-149-4, 3-451-05210-5, с. 69.

Лэнгле А. «Экзистенциально-аналитическая теория личности» // Генезис, 2005. ISBN: 5-98563-026-9, с. 115.

Лэнгле А. «Жизнь, наполненная смыслом» // Генезис, 2008. ISBN 978-5-98563-149-4, 3-451-05210-5, с.126.